ведь должны быть те, кто в старости стакан крови подаст да поможет крышку гроба прикрыть. дети Рёука, обращенные им в разное время и при разных обстоятельствах. нежно любимые, не смотря на то, что бесят жутко периодически. отношения между ними и рёуком, описанные в основном тексте, 100% взгляд на жизнь со стороны вампира, которому уже давно пора на пенсию, может видеть то, что есть, может навыдумывать в порыве, может совершенно не замечать очевидного. предлагаю истинную картину рисовать уже внутри халазии.

---

Острый взгляд скользит по окружающей обстановке, парень недовольно щелкает языком, выдавая собственное нетерпение и нежелание находится в месте, куда его пригласил создатель. Рё усмехается себе под нос, подходя к столу, за который усадил гостя, протягивает тому чашку чёрного кофе и падает на стул напротив.

— Сделай лицо попроще, Ри за такое пренебрежение к её любимому месту может выдать сглаз вне очереди. Замаешься потом очищать карму. — Сяо хмурится, принюхивается к чашке, но всё же чуть заметно расслабляется и делает первый глоток терпкого напитка.

Бедность и грань голода оставляют на людях свои следы, может и не заметные на первый взгляд, но такие глубокие, что невозможно не замечать, если знаешь. Его спасли от смерти в водосточной канаве, куда парень свалился в голодном обмороке, и возвращаться к прошлому Сяо не собирается. Всегда одетый в самые дорогие шмотки, даже если это всего лишь домашние шорты и шлепанцы для прогулок у моря. Всегда посещающий самые дорогие рестораны, в которых впрочем никогда не подают ничего маленькими порциями. Всегда держащий в голове сотни тысяч чисел, сделок и биржевых графиков. Сяо свою часть империи явно не из песка построил, чем и гордится до глубины отсутствующей души.

— Так ты живёшь…

— Тут. — взгляд Сяо вызывает у Рёука смех, что колоколом разносится под высокие потолки кофейни, в нём смешивается наслаждение наблюдать за поведением младшего с острой благодарностью за то, что тот всё ещё не сковал его наручниками, чтобы вернуть домой. Рё не хочется использовать силу или что-то доказывать упрямому парню перед ним, а уезжать он уж точно не намерен. Не сейчас. Сяо смотрит внимательно, так сложно, что Рё готов начать собирать камни, которыми на него осыпается чужое молчание. — Так нужно.

— Из-за него? — не делает вид, что не знает, не пытается юлить, как и всегда, впрочем. Сяо никогда не умел в намёки или недомолвки, это тоже одно из лучших его качеств.

— Из-за всего. — Рё совсем не хочется его нагружать, он лишь утыкается губами в свою чашку, отпивая чуть остывший напиток, делает глубокий вдох и таки закрывает глаза, прячась. Взглядом Сяо его на части делит и каждую молекулу под микроскопом разглядывает. Научился, паршивец, на подчинённых и пытается теперь на создателе провернуть трюк. — Ты надолго?

Сяо неопределённо пожимает плечами, сам не зная ответ. У них неизвестных переменных больше, чем в его голове алгоритмов заработка.

— Где оставил мотоцикл? Я видел, как ты из такси выходил. — судя по реакции, Рё по больному бьёт. Сяо поднимает на него затравленный взгляд и жмёт губы в прямую линию.

— А это ещё один вопрос, который я очень хотел бы решить. — и ой как невкусно звучит голос, превратившийся в сталь. Рё даже отодвигается назад, беспокоясь за собственную сохранность. — Забери её себе!

— Кого?

— Привет, Рё, я соскучилась. — кажется Рё впервые слышит, как вечно собранный и неподвластный эмоциям Сяо, воет в голос, пусть и тихо, но для тонкого вампирского слуха очень даже заметно.

Ключи от мотоцикла летят на стол, за разговором эти двое умудрились упустить из вида происходящее вне. Вера падает на соседний от старшего вампира стул, разворачивая тот спинкой вперёд. Рё улыбается, протягивая к ней руку и смешливо растрепывая чужую чёлку.

— Вера, что ты сделала, чтобы так довести его? — девушка довольно ластится, раскрывая ровный ряд белых зубов в улыбке, и мурчит в ответ на чужую ласку.

— Я была сама милота.

— Врешь. — два голоса в один, так что Вера невольно прыскает от смеха, разглядывая окаменевшего Сяо, а потом дует губы и разворачивается к создателю, собираясь успеть нажаловаться на чужое поведение первой. Сяо от того, чтобы переломить пополам и стол и хребет маленькой нахалке останавливает лишь взгляд Рёука.

— Он не отпускал меня развлекаться.

— Она сперла мой мотоцикл. Дважды.

Рё прячет улыбку в кулаке и кусает изнутри щеку, чтобы хоть как-то сохранить непроницаемое выражение лица. Дети вроде и не маленькие, а проблемы подростковые всё ещё не проскочили.

— Брать чужое нельзя.

В ответ на заявление в Рёука утыкается два непонимающих взгляда. И смешок все равно слетает с губ, как бы вампир не пытался себя сдержать.

— Ну а ты надеялся услышать? Я не знаю, что вам сказать.

— Ничего не говори. Забери её. — Рёук понимает, что ни за что не заберёт юную вампиршу под свое крыло, Сяо без неё будет смертельно скучно, он просто сам ещё не понимает. А потому старший лишь пожимает плечами, не давая однозначного ответа.

– Здесь нет свободных комнат.

Сяо вздыхает показательно громко и падает на стул, с которого успел подскочить, пока жаловался на младшую, Вера надувает противный розовый пузырь от жвачки и довольно усмехается, словно победила в главной битве века.

— Как твоя жажда? Стало лучше? — если вдруг она надеялась, что по ней не проедут трактором, то давно стоило бросить идею увидеться с создателем. Вера поджимает губы и неопределённо ведёт плечом, размышляет, о чем нужно рассказывать, а что утаить, а потом и вовсе приходит к мысли увести разговор в сторону.

— Ты видел новые арты, что я выкладывала на прошлой неделе? — девушка лезет в сумку, пытаясь острыми коготками выцарапать из груды вещей планшет, на котором живого места от наклеек разве что разъемы да экран. Сяо показательно фыркает, а Рёук смеётся.

— Если ты опять нарисовала меня нижним, мне не интересно. — глубоко оскорбленные взгляды вампир пропускает мимо. Он уже давно смирился, что у Веры какая-то нездоровая привычка брать за основу своих порно-рисунков, что приносят ей неплохие деньги, его и Сяо. Бесило только то, что их позиции ну вообще никак не менялись. — Что с жаждой?

Вера морщится и окончательно покрывается колючками, комочась на стуле так, что становится немного жаль.

— Я держусь. Сяо стоит над душой, пока не поем. Сам стирает людям память. Всё нормально. Я больше не попытаюсь выйти в окно. Обещаю.

Рёук довольно вздыхает, откидываясь на кресле и кивает собственным мыслям. Честно говоря, он успел соскучиться по этим двоим. Ужасно. Как быстро мертвое сердце сдается желанию быть нужным.

[indent][indent]беги и прячься.

[indent]и никогда больше не попадайся мне на глаза.

его день — это проклятые духи и демоны. он уничтожает их, хотя гнев, клубящийся внутри, живет и в рю. если разорвать этот мир на куски, освободит ли его смерть? отпустит ли в конвульсиях поводок, на который псиной посадила десятки лет назад?

— чтоб ты сдох.
— так мы еще раз встретимся.

его защита — кривая улыбка, вежливость и исполнительность. его оружие — просто меч против всего живого и мертвого. внутри рю гниет. он жаждет одну только душу и отзывается на каждое похожее упоминание смерти — эта стерва должна обратиться самым страшным монстром, которого он сокрушит. или подчинит. или сам закует в цепи.

охотник порой становится дичью. они смотрят друг на друга из тени и из отражений, пересекая моря и материки.

как прежде.

["как прежде" они жаждали друг друга и отталкивали. "как прежде" аматэрасу прятала за невинностью свою алчность. "как прежде" против нее шел лишь младший брат. "как прежде" они развязали войну и захлебнулись своей гордостью, своим единением. "как прежде" их память и силы опечатали, а жнецы, нашептавшие выход, забрали сусаноо себе на службу]

рю ведь никому не скажет, что жил в мире мертвых? он не вспомнит. только когда комета пройдет по "разрушению", в нем поднимется волна, что выше и страшнее всего того, что видел туманный альбион.

в ужасно нездоровую пару. возможно, в ужасно нездоровую пару злодеев, которые то убить друг друга готовы, то отомстить всему миру мертвых и живых, одновременно проходясь по всему списку грехов. пока они ничего не помнят и сил у них почти нет, но образы — это пожалуйста. и при этом за ними присматривает средний брат, который уже все вспомнил, но пытается помешать им снова устроить катастрофу (из-за того, что им все еще поклоняются, силы действительно у богов имеются). а еще жнецы... внешность обсуждаема, но боже мой, этот клип с энергетикой сталкеров. в мифах у сусаноо есть законная жена из смертных, ее тоже можно хорошо устроить в единственный лучик благоразумия. а еще братья и сестры,  дети, родители, терки из-за того, где чей культ и почему аматэрасу главнее всех. кажется, что все это в прошлом и вообще не в лондоне, но энергетика чужаков, за которыми следят все,  — это хорошо искрит.   

эши плевать, кто ты и где. в этом ее плюс и в этом ее минус. она не принимает на работу по своим особенным желаниям, она руководствуется хотелками владельца и пользой для клуба, где все должны быть довольны. нелегко быть цепной собакой, которая ощетинится по команде лорда-протектора.

сначала она хотела быть правильной, использовать свое наследство с умом, а потом получилось... что получилось. лорд-протектор же обещает, что все будет хорошо, если бывший сыщик как правая рука примет на себя клуб (смешно), в котором крутятся нешуточные вопросы. а эши знает, как правильно расставить слушающие уши и видящие глаза, чтобы ничего не упустить. а страж из нее говно.

хану она нанимает с пожелания протектора — лучше следить за ней, не зная истинного лица, — и за особое умение язвить в стороне от гостей. иногда они сидят вместе за барной стойкой, разные как день и ночь, и понимают один язык тяжелых вздохов. хана не помнит своего прошлого, а эши слишком четко помнит каждую свою ошибку. дать второй шанс, отпустить, не найти. взвалить на свои плечи боли других людей. быть ответственной за целый конгломерат, хотя ты всего лишь маленькая колдунья со своими причудами.

следить за клубом проще. он гораздо меньше. хана ей рассказывает о странных людях, решивших наехать на них — неместные, не знают, чьи «сумерки», — а эши высматривает их намерения. причинить зло они еще успеют. а эши огребет от духов за их силу. ее жизнь — какой-то долбанный мазохизм, где во спасение она страдает сама.

от лиссы пахнет собакой.

неприкаянной брошенной собакой, которую страшно погладить. укусит, и ты сгоришь за пару дней от пожирающего тебя безумия. не давай ей тебя касаться, и будет тебе счастье следить за ее раскованными движениями.

она сама сгорает изнутри уже много тысяч лет, и много тысяч лет хохоча обрекает людей на гибель. каждый раз произнося имя геракла, люди называют и ее имя. произнося имя ахиллеса, они вспоминают и про нее. слабея с годами, она теряет собачий взгляд, но обретает постоянную клиентскую базу: ее ручкам возможно справиться даже с легендарными героями.

брайс (или николас, или кларк, или «как тебя теперь зовут...») с ней с давних пор. ей даже грустно, что ярко-зеленые глаза, которыми ее приветствовал сотни лет назад альбион, теперь всего лишь серые. «почему-то тебя время не стирает», — говорит брайс. брайс не прав. от настоящей лиссы, игравшей судьбами людей и богов, остался только запах мокрой псины в переулках термитника. она неидеальная убийца — ее убийства шумные, заметные, но без лишних следов.

одна из смертей брайса тоже была заметной. но у лиссы есть «беспрецедентная» способность — она может сбежать с островов, и брайс, прикованный к ним, ее не найдет. почему она все равно возвращается и принимает его условия сделки — загадка.

*греческая богиня лисса. не очень сильная, но достаточно вредная.
*с брайсом общаются давно и плотно, периодически скатываясь к отношениям любовников. он закрывает глаза на ее работу, обращается по криминальным сводкам и ее клиентам, но если она выйдет из-под контроля, выдаст стражам.
*прикосновением вводит человека в состояние бешенства (боевого, болезненного или иного). воздействует либо на заказанную жертву, либо на его/ее близких.
*ее можно найти в термитнике или на серебренном маркете.

на оценку приносят ожерелье, и гленну даже не надо брать его в руки, чтобы понять — эту ночь ему будут снова сниться кошмары. бриллианты душили своих владельцев, обжигали шеи удавкой и впитывали кровь несколько столетий. такое себе он не возьмет и другим не продаст.

ночью кошмары пронзают его сотней мечей, на лезвиях которых собирается предательство. «почему я должен простить тебя?»

память предметов он собирает в своей фамильной лавке. дом их давно сгорел, в пожаре погибла его семья, а вот лавка цела и кормит его. к гленну приходят люди странные — да и люди ли? — вещи странные приносят. его дело — дать оценку и выкупить, если вещица безвредна. зато как его услуги популярны среди аукционных домов и музеев... знали бы они, что даже не степень в оксфорде помогает ему с точностью определить предыдущих владельцев.

но тогда бы им пришлось узнать и обо всех кошмарах.

— вы человек? — спрашивает незнакомка с ярко-зелеными глазами, и гленн находит остроумный ответ в духе «я с огнем хожу днем, чтобы отыскать настоящего человека, а вы тут спрашиваете». он понимает, что она «не_человек», но не хочет это знать наверняка. тайны вещей — его история, все остальное — нет.

— иногда мне кажется, что мир сошел с ума. и я живу в кошмарной сказке, — говорит он своему соседу-собутыльнику, с которым делит подземную кладовку в их доме. тот давится пеной и долго кашляет. брайс в целом склонен считать, что мир никогда и не был в своем уме. наверное, так думают все «тайные агенты», которые не могут рассказывать о своей работе. — ну так ты починил у себя свет?
*реинкарнация рыцаря гавейна, которая, естественно, не сохранила ни воспоминания, ни способности, хотя душу и характер узнать можно;
*далек от мира халазии, но прикасается к ее частям как обычный человек и как медиум, хотя пытается прятаться от этого мира;
*брайсу очень больно осознавать, что гленн не сохраняет воспоминания, но отрезать его общество от себя не может;
*хочу игру, в которой брайс знакомится с гленном как человек с человеком, но постепенно они оба втягиваются в сверхъестественную жуть, и брайсу виновато приходится рассказать об этом мире.